Мама, ты у меня самая лучшая...

 

 

— Мама! Мама! Хныкающий малыш лет двух сжался у калитки. — Ну что ты, мой хороший, ударился, очень больно? – молодая женщина выбежала из дома и ласково обняла ребёнка.
— Неть.
— Нет? Красота ты моя ненаглядная, аккуратнее надо быть, хорошо, сыночек? – она погладила торчащие кучеряшки, — обещаешь?
— Дя, — малыш крепко прижался.

 

Три года спустя.
— Мама!
— Ах ты, мой непоседа, — женщина выбежала из дома и обняла сына, — что ж ты так неосторожно, сейчас мама тебя вылечит.
Промыв ссадину на колене водой она приложила лист подорожника к ранке и замотала тряпицей.
— Не больно, мой хороший?
— Нет, — малыш улыбнулся, — мама, ты у меня самая лучшая.
— А ты у меня — единственная радость в этой жизни, — улыбнулась женщина, — ты моя гордость.

Тринадцать лет спустя.
— Мама!
Молодой подтянутый красноармеец распахнул калитку.
— Господи, кровинушка моя ненаглядная, — женщина выбежала из дому и крепко обняла сына.
— Не плачь, не надо, я вернусь, обещаю, я вернусь, — он поцеловал седеющие волосы и, поправив винтовку, выбежал на улицу.
Оглянувшись, он увидел как мать дрожащей рукой крестит…
— Мама, ты у меня самая лучшая, я вернусь!

 

Три месяца спустя.
— Мама! – елозивший поползень удивленно оглянулся.
— Мама!
— Мам.. – сдавленный хрип заглушался звонким журчанием родника.
Молодой красноармеец с трудом выдохнул. Он остался один, в лесу. Остальные где-то там, в полях, в редких пролесках, среди камней и болот, в лесах и безымянных речушках. Он последний из роты, израненный, окровавленный, без сил. Здесь, в сосновом бору. Среди тишины, которую нарушает звонкое журчание родника.
Где-то внутри горят огнём пули – не уберегся, зацепило очередью. Если бы только кто-то знал, как это больно.
— Мама…
— Что, мой хороший?
Он вздрогнул и открыл глаза. Над ним склонилась…
— Мама?
— Мой ты непоседа, опять? – она ласково улыбнулась....

 

Далее читайте в Источнике...