Юрий Тынянов написал «Смерть Вазир-Мухтара» через сто лет после разгрома русской миссии в Тегеране, гибели Грибоедова и примирительного визита Хозрева-Мирзы в Петербург, и почти за девяносто лет до наших с вами дней. Но вот что значит большой, великолепный писатель! Именно его глазами мы видим и резню в посольстве, и остывающий обезглавленный труп посла, который волокут по пыльным улицам, и тускло светящийся бриллиант, ставший ценой «вечного забвения» императора Николая.

 

«…Тогда величественный дядя спустился со ступенек. Он взял за тонкую желтоватую руку Хозрева-Мирзу и произнёс: "Я предаю вечному забвению злополучное тегеранское происшествие"».

 

Мы сколько угодно можем читать донесение первого секретаря Мальцова — единственного, кто спасся во время погрома дипломатической миссии, или записку князя Сулеймана Меликова — племянника одного из убитых, всё равно, в нашей памяти встаёт прекрасный и страшный тыняновский текст.
 
Как бы то ни было, 30 января (по юлианскому календарю) 1829 года разъярённая толпа ворвалась в помещение русского посольства и убила всех, кто там был. То ли Фетх Али-шах натравил имамов, а те распалили чернь, то ли духовенство убедило шаха, что с Грибоедовым пора кончать, доподлинно неизвестно. На вопрос «За что?» — тоже нет однозначного ответа.

 

 
Грибоедов отправился в Персию добирать контрибуцию, причитавшуюся по Туркманчайскому мирному договору. Но не только.
 
Россия выиграла войну, приобрела новые земли и новых подданных, и Персия не должна была препятствовать возвращению домой, в частности, армян, если они того пожелают.
Таковые объявились. Русскому послу, или, как он тогда назывался, министру-резиденту, поступили прошения. Грибоедов затребовал возвращения новых русских армян.
 
Встречается предположение, что он превысил свои полномочия и не соотнёсся с обычаями страны, поскольку просителями были шахская жена из гарема и евнух, охранявший то же учреждение. И якобы поведение его было настолько возмутительно, что резня в посольстве — естественная на то реакция.
 

Хозрев-Мирза. Филипп Берже, 1829 год
 
Ну, скажем, это привычное, к сожалению, обвинение жертвы. Представитель России действовал в рамках договора и имел полное право требовать соблюдения интересов своего государства и его подданных.
 
Персия же, и так разорённая войной, с невероятным трудом откупалась от победителей. Двадцать миллионов рублей контрибуции грозили лишить её экономической самостоятельности. Европа тревожилась. Великобритания убеждала шаха не сдаваться.
 
Внутри Персии царило чувство унижения. Погромом посольства можно было выпустить пар, но вряд ли шахский двор не осознавал возможных последствий. Император Николай, невольник чести и большой идеалист, вполне мог начать новую войну, даже в ущерб собственной державе. В ущерб, потому что Россия уже почти год воевала с Турцией....

 

 

Далее читайте в Источнике...